История подвига. Открытый дневник

(Продолжение. Начало в №64 и №66)

НАВЕЧНО – ОФИЦЕРЫ БЕСЛАНА (2)

– Вы тоже будете вести с нами беседы? – светски поинтересовалась Роза Валеева у Капустина-старшего по дороге в столовку.

– Нет, если только не сочту возможным что-то дополнить или прояснить, – ответил тот. – Понимаете ли, милая девушка, я глубоко уверен, что когда есть возможность общения ребят друг с другом, это намного правильнее и эффективнее, чем лекция или даже доверительная беседа с участием взрослого. Виталий и Илона, к тому же, достаточно много знают и умеют правильно подать тему.

– Ваш сын – замечательный рассказчик, – подхватила Розка. – Мне очень понравилось. Он так по-взрослому говорит, что кажется, будто книгу читает.

Александр Иванович горделиво расправил плечи:

– Я вам по секрету скажу, что буквально перед отъездом сюда Виталий закончил документальную повесть, даже мне еще не показывал, только Илонке отдельные фрагменты зачитал. И еще пишет очень неплохие стихи для своего возраста.

– Значит, военным он не будет, – выдала четкая, но иногда резковатая Роза Ренатовна, как на разделочном столе отделяя «физика» от «лирика».

– Как раз наоборот. Собирается после школы поступать в Военный институт иностранных языков. И как вижу, решение это вполне серьезное.

– Ой, как здорово! – непонятно чему обрадовалась супер-отличница Валеева, переходя от состояния «ножа» к состоянию «кастрюли», единственное, что от счастья в ладоши не захлопала и на одной ножке не запрыгала. – Тогда я тоже смогу многое ему рассказать!

К Илонке было не пробиться. Рыжий и Мишка Волков, как два телохранителя, вышагивали по бокам, впереди пылил Яковлев, умудряясь даже на ходу зависнуть в инете. Сзади маршировали еще два богатыря и одна богатырша – Стасик Горбатко, Рома Синицын и кинолог Ленка Орлова. При этом вопросы из всех шестерых сыпались, как из рога изобилия.

– Откуда материал берете?

– Из газет, журналов, книг. Обмениваемся информацией с военно-патриотическими клубами. Много записей делаем, когда с подачи папы встречаемся с военными журналистами, бойцами и командирами, участвовавшими в антитеррористических операциях.

– И они вам обо всем рассказывают?

– Нет, конечно. В основном, лишь то, что открыто для общего пользования.

– А когда начали заниматься этим делом?

– В шестом классе. Наш классный руководитель пригласила папу, чтобы тот рассказал о подвиге. Дома мы как-то не задумывались, над чем он работает, а тут вдруг будто глаза открылись. Объяснили ему, что хотим заниматься тем же. Даже придумали с Виталиком «Энциклопедию подвига», когда на каждую букву алфавита – имена героев и что конкретно они сделали. Но оказалось, что большинство фамилий, и в первую очередь – представителей спецподразделений, афишироваться не может. Так пришлось распрощаться с нашей замечательной идеей. После чего Виталик предложил писать рассказы, как говорит папа, «на документальной основе». С этого всP• и началось.

Тут Женька Яковлев остановился, как вкопанный, мы все чуть в него не поврезались, а он, не отрывая глаз от экрана нотика, глухо произнес:

– Только что нашел, в Беслане парень был, Туркин его фамилия, собой гранату накрыл.

– Лейтенант Туркин Андрей Алексеевич, еще один из настоящих Героев России, – сказала Илона.

– Мы уже слушаем, – поторопил Рома Синицын.

– У Виталика это лучше получится. Беслан – его тема.

– Вы что, и события делите? – удивился Рома. – Ну, кто о каком инфу собирает?

– Конечно. Чтобы не повторять друг друга. Объем информации большой, хочется всё охватить…

В течение дня предметно пообщаться с Виталием не получилось. Мы ведь еще различные кружки в отрядах ведем. Казбек Тураев – борцовский, Роза Валеева – практикум по иностранным языкам, Вася Рыжий жонглированию учит и владению собственным телом… В общем, все при общественно полезном деле. Но самая популярная личность в лагере, конечно же, Женька Яковлев: через его компьютерный класс со всевозможными эксклюзивными игрушками даже вожатые умудрились не по одному разу пройти.

И только после отбоя, когда в нашей «палате» был потушен свет, когда за окнами разлилась тишина и замерцала далекими искорками звезд почти черная крымская ночь, мы превратились в одно большое ухо – это когда Виталька начал свое повествование.

– Подразделение, в котором был Андрей Туркин, в здание школы прорывалось через спортзал. Вокруг творилось что-то невообразимое – мечущиеся окровавленные дети и взрослые, густой дым, пожар. Работать группой им не пришлось. Толпа заложников буквально разорвала ряды бойцов. Задача из одной общей, которая отрабатывалась перед штурмом, превратилась в несколько локальных.

Андрей с еще одним офицером, оба уже раненные, организовывали отход заложников, когда откуда-то сзади выскочил террорист, дал автоматную очередь и вновь нырнул за спасительный угол. Скорее всего, каким-то шестым чувством Туркин уловил, что через несколько секунд последует бросок гранаты, обернулся и буквально столкнулся с бандитом. В руке у того была зажата граната с уже выдернутой чекой. Андрей, собрав последние силы, прыгнул на этого нелюдя, крутанул за руку, державшую снаряд, и последним рывком послал свое тренированное тело на упавшую на пол гранату... Взрыв прозвучал приглушенным хлопком. Лейтенант Туркин, веселый и отзывчивый молодой человек возрастом чуть за двадцать, элитный офицер родом из казачьей станицы Краснодарского края, принял все смертоносные осколки на себя.

– Простите за банальность, но сейчас вспомнил чьи-то слова: героями не рождаются, героями становятся, – прорезался из своего угла интеллигентнейший Рома Синицын.

– Ром, так Виталька об этом утром на пляже вспоминал. Забыл что ли? – удивился Рыжий и безапелляционным тоном добавил: – Нет, мужики, это судьба. Плохому человеку такое испытание никогда не будет послано свыше, не справится он с ним.

– Когда собой гранату накрывал, ведь не думал, что пронесет, что отделается легкими ушибами, – сказал Волчок. – Я вообще не представляю, о чем можно думать в такую минуту. О долге? О процветании земли? Ни в жизнь не поверю. Представьте, вот он прыгает на террориста, а у самого мысль в голове крутится: я исполняю свой воинский и гражданский долг. Бред. Что-то большее должно руководить. Не знаю, что, но мозжечком чувствую, должно. Человеку, не пережившему нечто похожее, наверное, вообще не дано понять. И это что-то находится за гранью привычной трактовки любого из наших поступков. И уж точно не возникает само по себе. Обязательно должна быть какая-то предыстория, оставленная воспитанием, средой обитания, примерами товарищей – чем-либо или кем-либо.

– Мы затрагивали эту тему в беседах с офицерами, которые тоже совершали геройские поступки, – продолжил Виталий. – Один из них, Герой России, объединил своим ответом, на мой взгляд, основное из ответов предыдущих: «Когда делаешь свою работу, напряжение всегда столь велико, что нет времени подумать ни о чем другом, кроме как о выполнении приказа. И каждым твоим шагом руководят в те минуты или даже часы не сердце или мозг, а личный боевой опыт, подготовка и натренированные до рефлекса умения не просто выжить, а выйти победителем, то есть – решить поставленную задачу. Но в то же время каждый из нас – человек, а не машина. И в Беслане ребята поступили так, как если бы защищали свою семью, своих детей, своих жен и матерей. А это и есть твоя земля, твой дом, твоя Родина. У представителей спецподразделений железное правило: ты не думаешь о себе, но всегда – о тех, кто рядом. Потому что ты – последний рубеж, и дальше уже никого, кроме тебя. Воспитывается эта ответственность по маленьким крупичкам всей твоей предыдущей жизнью. У нас лишь оформляется в нерушимый закон, который никогда не выключается на подсознательном уровне. А уж дальше – какую строчку тебе приготовит судьба…».

– Ну, пацаны, до маразма договорились! – Яковлев даже сейчас юзал свой ноутбук и изголовье его койки, стоящей чуть на отшибе, чтобы спать никому не мешал, освещалось холодным голубоватым светом.

– Ты это к чему? – встрепенулся Рыжий.

– К тому, что блог один нашел, где какой-то пряник спецназовцев сравнил с камикадзе. Одурел народ. Я в теме – нулевой, да и то понимаю, что если кто из них о смерти наперед подумает, то его на задание брать нельзя, неадекват может в поступках проявиться.

– А ведь так и происходит, – сказал Виталик. – Обязательное правило: пока боец психологически в себя не придет, остается «дома».

– Я еще о взрывнике прочитал, – Женька наконец-то захлопнул крышку компа, после чего наша комната окончательно погрузилась в ночную темень, – который в бесланской школе окна от всякой дряни освобождал, чтобы дети могли через них на свободу выбраться. Он ведь тоже из спецназа?

– Тоже. В группе – а это полностью автономная боевая единица – у каждого своя специальность. Майор Михаил Борисович Кузнецов являлся высококлассным специалистом по взрывным устройствам, был одним из ветеранов «Вымпела», начинал еще с Афганистана. «Спецы», как он, ценятся на вес жизни, во время операции таких охраняют и сохраняют всеми возможными способами. Их стихия – не выявление и подавление огневых точек, а ювелирная инженерная работа.

(Продолжение читайте в следующую среду)