Архив новостей
понвтрсрдчетпятсубвск
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
       
Фотогалерея
Главная Общество Попутчица

Попутчица

19 декабря 2012
Попутчица

Наконец-то поезд тронулся. За окном поплыли сыктывкарский вокзал, дома. Ночь опускалась на город – было уже около двадцати трех часов. Я повесила в угол дубленку, расправила ее, чтоб не дуло, и села около окна. В ожидании проводницы с чистым бельем оглядела соседей-попутчиков. Напротив меня сидел мужчина лет пятидесяти, с виду потрепанный жизнью. На верхних полках расположились молодые парни. Один сразу лег, отвернувшись к стенке, так и спал все время. Второй пошел к соседям в купе и весело болтал там, рассказывая, что приехал буквально на день – привез в роддом рожать беременную жену, а сейчас торопится домой в Ухту, утром ему на работу. На боковушках расположилась маленькая семья – мама лет сорока, довольно невзрачная, белесая, худенькая, и сынишка лет десяти, полненький, рыхлый мальчик со странным неразвитым  личиком. Странное оно было потому, что напоминало лицо пятилетнего ребенка.

Не успев сесть в вагон и, только устроившись на сиденьях, маменька начала хлопотать около сыночка – подсовывала ему то курочку, то йогурт, заботливо спрашивала поминутно: «Хочешь соку? Возьми булочку». Заглядывала ему в лицо, стряхивала крошки в ладонь, подсовывала то салфетку, то стаканчик. «Вот клуша, - с некоторым раздражением подумалось мне, - так ведь и портит ребенка, закармливает, балует, глупая курица». Она своим поведением, ежесекундными хлопотами напоминала несушку-хлопотунью с выводком цыплят, только тут цыпленок был один. Съев кучу еды, мальчик весело захрумтел чипсами, распространяя вокруг запах жареной картошки и раздражая хрупаньем.

Проехали Эжву, вагон на стыках погромыхивал, мы мирно неслись к Ухте. Раздали белье, все стали укладываться. Легла и я. Волей-неволей пришлось наблюдать за хлопотами маменьки. Она споро расстелила постель, уложила мальчика, заботливо подоткнула ему одеяло – из щелей окна, видимо, сильно дуло. Себе она постелила наверху, легко забралась туда и легла. Минут  десять она вертелась, шуршала бельем, сверху смотрела на ребенка.

Вагон постепенно затих, успокоились даже спортсмены-лыжники, возвращавшиеся в Усть-Цильму с каких-то соревнований. Только в соседнем купе бубнили и гудели – там пропадал мой верхний сосед, молодежь пила пиво, играла в карты. Мужчина напротив белья не взял – объяснил это тем, что денег нет – весь поиздержался в столице республики, едет без копейки денег.

Я задремала. Сквозь сон почувствовала, что женщина слезла с верхней боковой полки. Открыв глаза, я увидела, что она устроилась на самом краешке нижней полки, где спит ее сын. Она сидела, выпрямив спину, застыв  в неподвижности и как-то пристально глядя на ребенка. Иногда она наклонялась, чтобы очередной раз подоткнуть одеяло или поправить его подушку.

Часа в три ночи женщина подсела к мужчине, они пили чай и тихо переговаривались. Она спокойно спрашивала его о жизни, он рассказывал. Наконец-то вернулся молодой сосед сверху и завалился спать – в соседнем купе успокоились.

Все замерло. Все спали. Кроме той женщины – она опять устало застыла над своим сыном,  как стойкий оловянный солдатик.

Часов в полшестого утра я решила вставать – все равно в шесть двадцать поезд прибывал в Ухту, надо будет успеть сдать белье, надо добираться еще до Вуктыла, и мне уже не спалось  от забот. Видя, что  я собираюсь, женщина встрепенулась: «Можно, я перенесу сына на ваше место, а то тут сильно дует, а нам еще до Печоры ехать?».  «Конечно, можно», - сказала я, досадуя на себя, что не предложила этот обмен еще раньше, ведь женщине с ребенком еще долго ехать, а мне, взрослому человеку, не все ли равно, где спать. Она быстренько перебралась на мою полку. А я присела на боковушку – оставались минуты до прибытия поезда в Ухту.

«А сами-то что не спите? – не выдержала я. – Ведь вы всю ночь просидели, зачем только белье брали?» «А я не могу спать, если сына не вижу, - охотно ответила она. – Мне надо видеть его лицо. Я уж и так вертелась, и этак – все равно мне его не видно, поэтому слезла и сидела рядом – мне так спокойней».

В полутьме вагона мне не было видно выражения ее лица. «А почему?…» - сорвалось невольно с языка. Она ответила ровным голосом: «Да это началось тогда, когда мой старший сын погиб, ему было 22 года. С тех пор, чтобы жить, мне надо видеть рядом младшего».

Я задохнулась. Что-то сжало горло и не давало дышать. Мужчина тоже замер, открыв рот.

Поезд стал замедлять ход. Я все глядела на эту худенькую застывшую женщину. Теперь она больше не была похожа на курицу, нет, она, как большая темная птица, сидела на краю своего опустевшего гнезда, сложив усталые крылья. Вглядываясь в темноту, она зорко следила по сторонам, охраняя от невидимых врагов сон своего единственного оставшегося в живых птенца. Наверное, когда сыновья умирают молодыми, их матери становятся похожи на таких вот одиноких озябших птиц.  

Вагоны, скрипнув, остановились. Я встала. Женщина медленно повернула  голову и глянула на меня своими черными в полутьме купе глазами. И внезапно что-то невыразимое, бесконечно печальное коснулось моей души…

После теплого вагона промерзший ухтинский перрон показался особенно неуютным. Было еще совсем темно, снег скрипел под ногами  пассажиров, спешивших к автобусу и такси. Над Ухтой занимался декабрьский рассвет...

                                                                                                                  Г.БОЧАРНИКОВА.

 

Комментарии (0)

Реклама
https://siyanie-severa.ru/files/62/64/Respublika_Komi_banner_3h6_VDP_page_0001.jpg
Горячая линия
День сердца
Россия против террора
Вуктыл Оптика
Терроризм - угроза обществу!
Сообщи, где торгуют смертью!
Сиротство
Сетоотражающие элементы
Система 112
нет терроризму