А память живёт…

Уроженка Майкопа, Галина Васильевна Пилипенко связана с Вуктылом уже сорок лет. Появилась она на белый свет 17 января 1937 года, в Адыгее (тогда Майкоп относился к Азовочерноморскому краю), в простой семье служащих. Мама, Феодосия Ивановна, до войны была телефонисткой, а отец, Василий Тимофеевич Яровой, служил экономистом в Доме инвалидов. В семье жили ещё бабушка и брат.

За три года до войны отец с матерью построили новый брусчатый дом, построили на той земле, которая принадлежала семье ещё с начала 20-го века. «Мой дед, – вспоминает Галина Васильевна, – купил эту землю, десять соток, у местного ростовщика. У деда был гужевой транспорт – лошадь с телегой. Когда уходил на войну с германцем, в Первую мировую, то на эту землю дед сделал завещание в присутствии духовного лица и свидетелей: мол, если погибнет, земля пусть отойдёт жене. Но вернулся живым, правда, контуженным. От чего и умер в 1922 году. А документы – грамота на покупку земли и завещание - у нас сохранились…».

Когда началась Великая Отечественная война, Василия Ярового призвали в армию. Сначала он проходил обучение в танковом училище в Армении, потом попал на фронт. «Когда по Военно-Грузинской дороге он проходил мимо Армавира, – вспоминает Галина Васильевна, – то мама ездила к нему, тогда и свиделись они в последний раз». Танкист Яровой участвовал в освобождении Моздока, воевал на Дону, дошёл до Орла, принял участие и в знаменитом танковом сражении на Курской дуге.

Мать с двумя детьми и бабушкой остались в Майкопе. Целых полгода они находились в оккупации, когда город заняли немецкие егерские войска. Двор был разорён, в хате, в зале, поселился немецкий офицер. Как вспоминает Галина Васильевна, мать и детей немцы не трогали: «Поселились мы на кухне, туда вход был отдельный, так на печке и жили. Козы у нас были, мама, конечно, не работала». Помнит она, как немцы, рабочие, немолодые люди, ели, сидя прямо на земле, тушёнку из банок. Как-то они решили угостить ребятишек батончиком гематогена, подозвали: «Киндер, комм…». Но детям строго-настрого взрослыми было запрещено брать у немцев угощение: по слухам, в Краснодаре так враги травили детей конфетами. Когда мать вышла за ворота, один и говорит: «Матка, бери» и показал жестом, что они-то едят, значит, и детям можно – не отравлены сладости. Взяла ли мать – сейчас Галина Васильевна и не помнит…

Многие жители Майкопа тогда ушли в горы и стали партизанами. До того, как город занял враг, в Майкопе располагался госпиталь. Спасая тех раненых, кто не мог уйти сам, женщины грузили их на тачки и развозили по домам, прятали в подвалах, сараях, а потом переправляли в горы, к партизанам. Мама, по воспоминаниям Галины Васильевны, тоже участвовала в этом спасении. Когда началось наступление наших войск, со стороны гор стали бить «Катюши», город постоянно бомбили самолёты. И взрослые с детьми стали прятаться в окопе. Он был вырыт в огороде, под деревом, и как только начинала выть сирена, все бежали туда.

Во дворе Яровых, под деревом, жил большой пёс – горная овчарка Черкес, выращенный в семье. Настолько умный, что быстро разобрался в военной ситуации, и как только начинали бить орудия и завывать сирена, Черкес быстро хватал детей за одежонку – за подолы платьиц и края курточек и тащил в окоп. У тёти был младенец грудной, так в такие минуты пёс подскакивал к ребёнку, хватал за одеяло и стремглав тащил свёрток с младенцем в убежище. А сам – нет, сам не прятался, сам сбоку сидел, караулил вход в окоп, наблюдал за обстановкой. Бомбы были термитные, на двор Яровых они ни разу не попали, а вот в соседнем дворе падали снаряды, так земля потом три года не родила – отравлена была. Чем питались в оккупации? Лебедой, крапивой, это первая пища была, вспоминает Галина Васильевна...

В 1943-м Майкоп был освобождён. Когда немцы ушли, в город вернулись свои, местные жители. И началась другая жизнь. Как говорит Галина Васильевна, тогда все жили дружно. Дома, которые разрушены были, стали отстраивать, помогая друг другу. Строили всем миром: собирались с утра всей улицей, всей окраиной, приносили с собой еду, всё, что у кого было, женщины набивали глину для саманных кирпичей, дети подносили воду, солому, помогали взрослым, как могли.

Тогда же, в 43-м, Галя пошла в первый класс. Школа называлась «Макарка» и располагалась в бывшем помещичьем доме. А у девочки даже платья не было. Мама нашла немецкую плащ-палатку, брошенную отступавшими врагами, и сама сшила из крепкой ткани тужурку и штанишки. В этой одежде девочка и отправилась в школу. Бумаги не было – писали буквы на полях и между строк газет, чернила делали из ягод бузины: растирали ягоды и настаивали. Писали деревянными ручками с железными пёрышками. Только через два года появились настоящие тетради, а до этого обходились подручными материалами.

Галина Васильевна хорошо запомнила свою первую учительницу Елену Петровну, и директора школы Галину Михайловну. Учительница была молодой, красивой, доброй. В школе было пять помещений, и классы были большие, переполненные разновозрастной детворой. Была и малышня 1937 года рождения, были и дети-переростки, 1935 и 1936-го, и даже 1934-го годов рождения – ведь война помешала детям вовремя пойти в школу. Но все старались учиться хорошо, слушались учительницу. После 4-го класса ребятишек перевели в большую школу, бывшую кадетскую гимназию. До 4-го класса мальчики с девочками учились совместно, после разделили, девочки стали учиться в женской школе. Так прошли годы…

Девятиклассницей Галина Васильевна заболела, из-за операции пропустила год и перешла в другую школу, ближе к дому. Здесь и окончила 9-й и 10-й классы. В выпускном классе их было 14 девушек и 14 юношей. И до того они все крепко сдружились, что до сих пор общаются, проводят встречи. Почти каждый год Галина Васильевна приезжает на эти встречи: подруги всё ждут, когда она уедет «со своего Севера» и присоединится к ним «на постоянно». Из класса вышло много уважаемых людей: врачей, учителей, кстати, все мальчики получили высшее образование, среди них и известный хирург-онколог был. Заводилой встреч является Нелли, Нэлка, как до сих пор зовут её одноклассники, поседевшие и погрузневшие. Она и в школе была лидером, и на швейной фабрике общественницей. У неё, по словам Галины Васильевны, особый талант есть. А года два назад на встречу приезжал из Москвы и бывший их классный руководитель, которому сейчас уже за 80 лет. Кстати, его 80-летний юбилей они отмечали все вместе. Он 1927 года рождения, пришёл в их класс после войны и был старше их всего на 10 лет. Кроме руководства, он ещё и историю преподавал в их классе. Половина одноклассников, к сожалению, уже ушла из жизни, особенно покосило мальчиков. «Девчонок больше, чем ребят, осталось: я, Томочка, Галя, Люба, Неля… Мы, девочки, живучие…», – печально улыбается Галина Васильевна.

Отец Галины Васильевны, Василий Тимофеевич Яровой, погиб осенью 1943 года, под Прохоровкой. Был он механиком-водителем танка, и было ему всего лишь 36 лет… На него пришла похоронка, и вдова с двумя детьми и старенькой бабушкой стали выживать. На первую пенсию, полученную за погибшего отца, мать купила ситчику и сшила дочке первое в её жизни платьице. Жили тяжело, как, впрочем, и большинство населения. Кормились с сада и огорода. В оккупацию все деревья были вырублены: их использовали в качестве дров, так как больше взять топливо было неоткуда – в лесу стояли немцы. Но со временем вырастили новый сад. В общем, хоть тяжело было, но выжили. Мама пошла на работу. Использовались все возможности для заработка: каждое лето, например, дети собирали фрукты в лесу, где росли яблоки, груши, потом их резали, сушили, а зимой родители сдавали в столовые. «Часы себе купила на заработанное, а то и материал на платье мама подберёт и сошьёт мне сама. Мы, дети, чтоб дурака валяли, нет, такого не было, мы никогда не отдыхали, не играли, не бездельничали, – вспоминает Галина Васильевна свои военное и послевоенное детство и юность, – мы с детства были к труду привычные, всегда работали, иначе было не выжить, тем более тем, у кого отцы погибли».

К середине 50-х Галина Васильевна окончила 10-й класс и поступила в Орджоникидзевский институт цветных металлов, но с учёбой не получилось – институт не располагал общежитием, да и жить не на что было и одеться не во что. Вернувшись, девушка поступила в Горловскую горную школу, на машиниста шахтных электровозов, и приступила к работе в шахте. Летом в шахте случился взрыв, которым юной шахтёрке повредило ноги, и мама забрала её домой на долечивание, хотя оставление работы в то время приравнивалось к преступлению – могли и осудить. Но затем вышел указ о запрете использования женского труда в шахтах. После выздоровления Галина пошла на Майкопский завод, в механический цех, подсобной рабочей у станочника. Но шустрой девушке захотелось выучиться работать на фрезерном станке, и её поставили к мастеру ученицей. Потом работала токарем 3 разряда на револьверном станке, нарезала болты и гайки.

И тут, оживляется в разговоре Галина Васильевна, – комсомол! призыв! Молодёжь Майкопа стали призывать на комсомольско-молодёжную стройку. Как говорит теперь Галина Васильевна, то ли время было такое, то ли её характер не позволял сидеть на одном месте, но поехала она по комсомольскому призыву на стройку Орско-Халиловского металлургического комбината. И закрутилось! Где только и кем только не довелось потом поработать – ничего не боялась Галина Васильевна, никакой работы. И учеником каменщика 3 разряда в г.Новотроицке побывала, и лаборантом-технологом, когда, окончив вечерние курсы, перевелась на цементно-бетонный завод, и каменщиком-штукатуром 4 разряда, когда 1959-м устроилась в Майкопское СМУ…

В августе 1957 года Галина Васильевна вышла замуж за Николая Ивановича Пилипенко. Семья получилась крепкой, оба – трудолюбивые, оба никакой работы не чурались. В поисках заработка супруги проехали всю страну, и на Дальнем Востоке были, и в Томской области, и в Хабаровском крае… Приезжали по вербовке в леспромхоз, на стройку, рудник на два-три года, зарабатывали деньги, возвращались домой и вкладывали заработанное в строительство дома, и опять – в путь-дорогу, на новое место работы. Дочь Ира родилась в Новотроицке, в 1958 году, сын Женя - в Майкопе, в 1967-м. На вопрос: почему не сидели на одном месте, Галина Васильевна отвечает: ну как же, поженились, детей родили, надо же и гнездо вить, поэтому и искали, где можно копейку заработать…

Дом построили в 1962 году. Как вспоминает Галина Васильевна, сложили его за три месяца, стали жить пока в одной половине, во второй, пока не жилой, вместо дверей висела тряпка и пол не настелен. Сыну было около двух лет, когда супруги отправились в Красноярский край, на Североангарский рудник. Три года там проработали, из них два Галина Васильевна отработала в бухгалтерии детсада, а год - мыла золото на драге. За тот сезон 700 рублей заработала женщина, огромные деньги по тем временам! А муж – в два раза больше! Окончательно достроили дом в 1968 году.

За всё это время Галина Васильевна научилась и хлеб печь (поработала в пекарне учеником пекаря), и печи класть могла, и строить, и яслями детскими заведовала, и счетоводом-кассиром работала, и на кирпичном заводе кирпичи таскала, и книгами в «Книготорге» торговала. Муж-то всё по электрической части, а она – при нём, какую работу предложат, за ту и бралась. Полстраны объездили супруги Пилипенко. И всё с одной целью – заработать на дом, гнездо своё свить, обустроить.

В Вуктыл приехали в 1972 году – теперь надо было учить детей, одевать-обувать, доводить до ума расширяющееся хозяйство. Ира к тому времени окончила 8 классов и поступила в медучилище в Майкопе на фельдшера-акушера. Когда супруги Пилипенко собрались на заработки на Север, по карте посмотрели, где Печора, приехали, а уже там супругам посоветовали ехать в Вуктыл, где разворачивалась грандиозная стройка. И они из Печоры за 20 минут на самолёте прилетели в Вуктыл. Пока Николай Иванович ходил устраиваться на работу, Галина Васильевна познакомилась с Валентиной Молчановой, она и приютила супругов у себя, в бараке на Пионербазе. Она же помогла устроиться на работу: 5 мая 1972 года Галина Васильевна стала работать в ВГПУ бухгалтером по учёту основных фондов, позже её перевели старшим бухгалтером. В Вуктыле довелось ей потрудиться и в детском саду «Сказка», и в СМУ-2, и в тресте «Комигазстрой», и в райвоенкомате, и в поселковом Совете, и на вуктыльской автобазе «Комигазпрома» – везде местом работы была бухгалтерия. В 1982 году вернулась в ВГПУ, а через пять лет, с должности стрелка военизированной охраны (уморилась, по её словам, бухгалтером работать) вышла на пенсию. И годы подошли, и надо было за старенькой мамой досмотреть: к тому времени её перевезли в Вуктыл.

Галина Васильевна – ветеран труда. Николай Иванович отработал в цехе электроснабжения ВГПУ. За свой труд был отмечен многими грамотами, дипломами и благодарностями. Ещё в 1970 году Н.И. Пилипенко был награждён медалью «За трудовую доблесть». В 1985 году отмечен званием «Отличник газовой промышленности СССР». Был активным рационализатором и наставником молодых рабочих.

 Он вообще работящий был, как вспоминает Галина Васильевна, он и в Вуктыле всё в трудах и хлопотах пребывал. И в свободное от работы время не сидел, сложа руки, осенью, например, всё в лес норовил, за грибами, ягодами. Он хорошо знал все грибные и ягодные места, всё примечал, где какая ягода, грибы. Ходили пешком. А уж когда машина своя появилась, тут уж тем более супруги не могли усидеть на месте: уже в два часа ночи грузились, а в шесть утра были дома с полным кузовом лесных даров!

В Вуктыле семья Пилипенко жила, как и большинство первых вуктыльцев, сначала в вагончиках, а в 1978 году получила трёхкомнатную квартиру. В 1977 году в Вуктыл приехала и дочь Ирина, стала работать в Вуктыльской центральной районной больнице, в роддоме. В середине восьмидесятых она с семьёй переехала в Усинск, где продолжает трудиться по специальности – акушеркой в женской консультации. Сын Евгений пошёл по стопам отца: отслужив три года на флоте и окончив заочно Ухтинский горно-нефтяной техникум, уже много лет работает в цехе электроснабжения ВГПУ. У Галины Васильевны есть взрослые внуки Николай и Евгения, оба получили высшее образование, живут и работают в Усинске.

 В мае исполняется сорок лет, как Галина Васильевна Пилипенко приехала в Вуктыл, который стал для семьи второй родиной, тем более что внуки родились в Республике Коми. К сожалению, рано ушёл из жизни Николай Иванович, он похоронен на вуктыльском кладбище. И сейчас Галина Васильевна делит свою жизнь, как она говорит, на три дома: на Вуктыл, где у неё квартира и где живёт сын с семьёй, на Усинск, где подолгу гостит у дочери, и на Майкоп, куда перебирается с приходом весны. Но, по её же выражению, приходит «пора приседать на одно место».

 Всю жизнь она с любовью вспоминает родителей, особенно отца. «Отец у нас был замечательный человек, – говорит она, – умница, его все любили, а я любила его безумно. Имя он мне дал: я чернявенькая родилась, как птица галка. Папа называл меня Галкой, Галочкой. Меня как-то маленькую сбил велосипедист, и отец меня выходил, он даже в больнице со мной был. С фронта он писал мне, совсем малышке, письма, как знал, что не вернётся, и я потом прочитаю написанное им. Всю свою жизнь я перечитываю эти письма, и папа передо мной, как живой…»

Г.БОЧАРНИКОВА.

Письма военных лет

Жене:

«Здравствуй, дорогая моя! Как я здорово за тобой соскучился, я знаю, что и ты скучаешь, но ты немного меньше, потому что ты за одним мной, а я за всей семьёй. У меня выработалась такая привычка: когда становится невыносимо, то беру бумагу и катаю тебе письмо.  Вот и сегодня еле дождался личного времени и стараюсь побольше написать тебе. Пишу и представляю тебя рядом с собой и беседуем о пройденном дне и думаем, что делать завтра. Для меня самые лучшие минуты, когда пишу тебе письмо.  Далеко уносишься в мечтах, но скоро мы добьём бандитов, очистим нашу землю от этой погани, тогда уже не мечтами будем жить. А до этого дня не так уж много осталось, больше прошло с начала войны, чем осталось до её конца.

Сильно скучаю за всеми.  А особенно за моей любимой Галей, она, наверное, у тебя уже хорошая помощница.

Феня, жена моего товарища написала, что над вами опять появляются хищники, но долго они уже летать не будут, всё равно им всем отобьём крылья».

                    21 мая 1942 года.

 «Передаю вам привет и крепко целую. Откровенно говоря, я сильно боялся за ваши жизни во время хозяйничанья немцев в моём родном Майкопе. Ну, а теперь только и радуюсь, что вы все живы, а больше ничего мне не надо. Феня, ты пишешь, что постарела и стала худая. Это всё ничего. Закончим войну, заживём, как надо.

Пиши мне больше, что есть у вас, чего лишились за время оккупации. Я когда-то писал тебе, что у меня здесь товарищ был,  Ибрагим Баронов, так нет его теперь. Убили паразиты. Вынесли из танка, пожил 20 минут и распростился с жизнью. Передай, если увидишь его жену, пусть уже не ждёт его…

За мной не беспокойся, пока жив, здоров».

                 1 марта 1943 года.

«Дорогая Феня! Примерно с 5 по 15 июля буду проезжать через Армавир, не знаю, может быть, в сторону Ростова или Новороссийска. Помашу крепко в сторону родного города, любимой семье и пожелаю вам счастливых дней. Поеду расплачиваться с фрицами за Ванюшку Зайцева, за Васю Фаустова, за Ибрагима Баронова. Потерял я закадычного друга в прошлом году под Моздоком.

Я сегодня видел во сне мою любимицу, будто она меня встречала и не узнала, что это её отец, но потом разговорились, она обнимала и целовала до тех пор, пока не проснулся.  А проснулся – выругал сигналиста за то, что подъём рано сыграл, не дал поговорить с Галочкой хоть во сне. Теперь ожидаю следующей ночи. Может, ещё с кем из вас придётся поговорить. Не тужи. Скоро увидимся».

                      25 июня 1943 года.

Дочери:

«Здравствуй, дорогая Галочка! Первым делом передаю тебе пламенный фронтовой привет и желаю тебе самых прекрасных дней в твоей жизни.

Галочка, тебе идёт уже восьмой годок, и возраст такой, что ты должна сегодняшний год окончить первую группу школы. Давно от вас нет писем, не знаю причины, может, мои переезды с места на место, или почта плохо работает. Поэтому не знаю, ходишь ли ты в школу. Я вот как вспомню, какую я тебя оставлял, уходя на фронт, что даже не верится, что тебе уже восьмой годок. А когда уходил, покупал тебе куклу, а теперь надо не куклу, а букварь и книжку, чтобы ты скорее самостоятельно могла писать письма.

Есть ли у мамы возможность купить тебе обувь и одежду, чтобы ты могла учиться? Вот кончится война, а она уже недолго продлится, если даже пропустишь этот школьный год, то мы наверстаем.

Целую тебя несчётно, желаю всех благ в жизни.

Действующая армия. 18 сентября 1943 года.

Жене:

«Здравствуйте, дорогие! Вот уже два месяца прошло с тех пор, как мы вышли с боёв, а писем нет. Ты не представляешь, какое у солдата настроение, когда он из дому ничего не получает. Ходишь, как разбитый, нервничаешь из-за каждого пустяка и ругаешь в душе почтальона, думаешь, что, может быть, он плохо просматривает письма.

Напиши, как здоровье, как Виталик, Галочка, как чувствует себя мамаша. Как в этом году с огородами, что сажали, что есть на зиму?

Ты когда-то писала, что не получаешь хлеба и очень трудно жить, а как теперь? Сейчас время не то, что было сразу после освобождения нашего города. Знаю, что тебе тяжело одной содержать семью. Галочке скажи, что я за ней скучаю и часто пою песенку:

В кармане маленьком моём

Есть карточка твоя,

Так значит, мы с тобой вдвоём,

Любимая моя…

Надеюсь, скоро увидимся».

                 26 сентября 1943 года.

Из последнего письма:

«Когда я получил твоё последнее письмо, в котором ты говорила, что хлеба до сих пор не получаешь, у меня такое настроение было, что хоть стреляйся. Неужели нельзя свидетелями доказать, что я нахожусь в армии, что вы на моём иждивении? Не знаю, что им нужно, я тебе послал справку. 

Пиши чаще, ты совсем мало пишешь, если в этом месяце не получу от тебя писем, то тогда, наверное, до конца войны не придётся получать, потому что скоро опять поедем на передовую, а там неизвестно, будет ли возможность писать. Я тебе советую ничего не жалеть в отношении топлива в зиму, ломай сарай, лишь бы не мёрзли. Эх, посмотреть бы на детей, какими они стали…»

               12 октября 1943 года.