По имени Собака (Часть-2)

 Через стекло небольшого окошка проник солнечный луч, пора приступить к выполнению намеченных на сегодня работ. Попыталась стать на ногу. Нет, наступать на нее я не смогу. На улице возле входной двери лежали сложенные стопкой деревянные чурки и стояли небольшие жерди. Повертев одну жердь в руке, я зашла с ней в избу.

Да, костыль из нее не сделаешь, сказала я вслух. И тут возникла идея, которую я незамедлительно стала воплощать. Отмерив расстояние от пола до моей коленки, я отпилила пилой кусок жерди. Возле двери лежала небольшая дощечка, от нее отпилила кусок сантиметров двадцать и приколотила гвоздями к концу жерди. Получилась своеобразная подставка под согнутую в коленке ногу. Осталось придумать, как ее закрепить. На глаза попался опустошенный рюкзак, от которого ножом тут же были отрезаны лямки, каждую из которых я приколотила гвоздями с обеих сторон дощечки. От распоротого рюкзака оторвала две полоски ткани и тоже приколотила по обеим сторонам. Осталось опробовать мою конструкцию. На дощечку я поставила коленку, полосками ткани привязала ногу под коленкой к дощечке, а лямки рюкзака перекинула через плечо и, подогнав длину, застегнула на застежку. Вспомнился пират Сильвер из фильма «Остров сокровищ» – я, очевидно, сейчас похожа на него, не хватает только треуголки. Хорошо, что меня никто не видит в таком виде, сказала я вслух, и сделала несколько шагов. Оказалось, я относительно свободно могу передвигаться, не наступая на травмированную ступню.

Захватив ведро, я вышла на улицу. Дождь прекратился, и тучи потихоньку расползались. Река была совсем рядом. Несмотря на все препятствия на моем пути, мне все-таки удалось принести полведра воды. И пока кипел чайник, продолжила размышления.

У меня есть удочка и спиннинг, наверняка, можно наловить рыбы. Черви – их оставалось мало. Вспомнила, как на работе собранная в кучи скошенная трава пролежала несколько дней, а когда ее грузили на машину, то под ней обнаружилось приличное количество земляных червей. Нужно попробовать здесь собрать травяную кучу... Голод пробудил меня от мыслей. В помытой кружке заварила полпакета китайской лапши, а в чайник опустила пару пакетов с заваркой.

После скромного завтрака приступила к работе. Первым делом нужно было подготовить сигнальный костер. На стене избы висели санки – корыто, которое используют обычно рыбаки, идя на зимнюю рыбалку. На них я и стала свозить в кучу хворост, сухие ветки, кору, в общем, всё, что попадалось на пути и могло гореть. Вскоре куча стала довольно высокой. В двух метрах я собрала другую кучу, из сухой и еще растущей травы, утрамбовала ее, чтобы она была ближе к земле и быстрей стала разлагаться. Только теперь можно было обследовать территорию.

Вокруг избушки рос, в основном, хвойный лес. Изба была не совсем старой, но нуждалась в кое-каком уходе. Крыша была почти плоской, слегка приподнятой над передней стеной, чердака не было. Стены избы на расстоянии полуметра от земли были облеплены грязью, сухой травой, мелкими ветками. Зачем? – подумала я и тут же поняла, что в половодье она стоит в воде, мою догадку подтвердило то, что между низом избы и землей образовалось некоторое пространство. Рядом стояла еще одна полуразрушенная избушка, дверь ее была оторвана, а на крыше провалилась балка, хоть она и не была сгнившей, как будто кто-то специально ее проломил.

Спуск к воде был крайне неудобен, я взяла лопату и с перерывами на небольшой отдых сделала ступеньки. Теперь с меньшими трудностями принесла два ведра воды. Дров в избе было мало, я расколола несколько поленьев и занесла в дом. Продолжая свой обход, заметила две колеи, которые вели с одной стороны в лес, а с другой – вдоль берега реки. Значит, здесь недавно кто-то был. Пройдя метров десять, я нашла причину визита – возле высокого кедра стояли завязанные шесть мешков, доверху набитых кедровыми шишками. Значит, за ними должны приехать! Это еще один шанс быстрее выбраться отсюда.

Теперь пора заняться ногой. У растущих рядом пихты и ели я сломала несколько веток. В кастрюле вскипятила воду и уложила туда мелкие веточки хвои. Через час всю эту массу приложила к опухшей ступне, обернула целлофановым пакетом и перевязала шарфом. Выпив лекарства, я укрылась одеялом и уснула. Проснулась ближе к вечеру. На улице было тихо и относительно тепло. На реке то и дело возникали круги. Это же играет рыба! Собрав все снасти, поспешила к реке. Сразу же удалось поймать на мушку пять хариусов приличных размеров и на червя небольшую щуку. Нож у меня был с собой, и я их почистила прямо у реки. Уха на ужин гарантирована. Мне оставалось пройти пару метров до двери избы, но вдруг какой-то треск заставил оглянуться. Вокруг никого не было, но он же не мог мне почудиться... А если это медведь? Дверь в избе открывалась внутрь, что было крайне необдуманно, пришлось занести большую жердь в дом и подпереть дверь изнутри.

Пока варилась уха, состоящая из рыбы, воды и второй половины пакета китайской лапши, я приступила к сборке ружья и изучению боеприпасов. Минут через пять у меня получилось собрать ружье, а через прозрачные стенки патронов была видна их начинка в виде дроби разного размера и пуль. Итого у меня было шесть патронов с пулями, шесть – с крупной дробью и целых двадцать – с мелкой. После ужина началась тренировка по зарядке ружья. Конечно, не мешало бы поучиться стрелять. Но учитывая, что я одна в глухом лесу, попусту тратить патроны не хотелось, к тому же я неплохо стреляла из спортивной винтовки, даже получала на соревнованиях грамоты.

Наступила ночь, и только отблески из печки слегка освещали избу. Дверь была забаррикадирована изнутри, но завтра нужно ее переделать. Просыпаясь, я прислушивалась к звукам на улице. Всё было тихо, только в углу шуршала мышь, ища что-то съестное.

Солнечное утро порадовало, значит, нужно ожидать вертолет. Умывшись и позавтракав, я поспешила на улицу, всё было готово к тому, чтобы в любой момент зажечь костер. А пока принялась колоть дрова, чтобы возместить запас, сожженный мной в печке. Но целый день ожидания прошел напрасно. Я то и дело заходила в избу прилечь, но тут же подхватывалась, боясь пропустить вертолет. К вечеру стало ясно, что никто не прилетит, поэтому я еще раз обследовала кучу для костра и зашла в избу. Вечер ушел на то, чтобы хоть на немного снять боль, отек и воспаление в ноге. После приема двух таблеток обезболивающего мне удалось уснуть.

Утром была уже начеку. Около десяти часов где-то за рекой появился еле слышный гул. В утреннем небе он нарастал, хотя и был в стороне от того места, где я находилась. Да, сомнений не было – это вертолет. Я без труда разожгла костер и, чтобы он дольше горел, бросила в него две чурки. Костер горел ярко, но вертолет кружил в стороне и, кажется, не замечал его. Меня осенила догадка – дым! Нужен дым, чтобы он был заметен издалека. Я взяла топор, срубила две небольшие ели и бросила их в костер, но дыма всё равно было мало. У растущей недалеко ели я отчаянно ломала лапник, пучок веток полетел в костер, поднялся густой смолистый дым. Нужны еще ветки, много веток! И я, не обращая внимания на уколы иголок, отчаянно ломала ветки у елей и бросала в костер. Наконец, густой дым взвился над лесом и устремился высоко в небо. Но были потеряны драгоценные минуты, вертолет повернул, и вскоре гул затих. В оцепенении я продолжала смотреть в ту сторону, где скрылся вертолет, как будто взглядом могла повернуть его назад.

В голове, как заезженная пластинка, крутилась дурацкая песенка, которую пели в сельской школе на утреннике о подстреленном лебеде: «У меня крыло подбито, не могу летать, и на озере Байкале буду замерзать…». Треск веток в лесу вернул меня в реальность. О, господи! Ружье, я оставила его в избе! Пришлось как можно быстрее вернуться в дом. «Только не паникуй, только не паникуй», – как мантру, повторяла я. Успокоившись, опять пыталась найти выход из сложившейся ситуации и выработать план действий, при этом бесконечно заряжала и разряжала ружье, пока не довела эту процедуру до автоматизма.

Ясно, что меня будут искать у берегов Косью. Но еще должны приехать за шишками. Конечно, неизвестно, сколько времени я должна продержаться до спасения, поэтому нужно всё тщательно спланировать. Среди содержимого рюкзака нашла блокнот и ручку и стала записывать по пунктам весь план:

1. Не выходить из дома без заряженного ружья.

2. Вести календарь.

3. Обследовать дорогу, по которой шла колея.

4. Пройти и обследовать путь до Косью.

5. Пополнять по возможности запасы съестного.

6. Максимально пополнить запас дров.

7. Переставить дверь и утеплить дом.

8. Перенести в дом мешки с шишками.

9. Соорудить яму – ледник для хранения съестного.

10. Попытаться отремонтировать разрушенный домик и сделать в нем баньку.

11. Соорудить туалет, максимально близко к дому.

Я должна быть предельно собрана, размышляла я дальше, а для этого должен быть строгий распорядок:

1. Подъем, растопка печи.

2. Зарядка.

3. Умывание.

4. Завтрак.

5. Сбор ягод, грибов, трав.

6. Заготовка дров, не менее 1 дерева в день.

7. Рыбалка.

8. Работы по благоустройству.

9. Ужин.

10. Работы, которые можно делать в избе.

У меня есть телефон, но при отсутствии связи это практически бесполезная вещь. Всё равно он скоро разрядиться, поэтому я должна вести календарь. Распорядок дня был составлен так, чтобы в темное время суток я находилась максимально близко к дому. Листки с планами и расчерченным на месяц календарем приколола гвоздями к стене, надела на пояс патронташ и, повесив ружье наперевес, вышла на улицу.

Первым делом от небольшой жерди отпилила четыре куска и, сделав из них два креста, приколотила гвоздями один в избе на стене, второй с улицы над входом.

«Господи, – произнесла я, – я знаю, ты за мной наблюдаешь, помоги мне!». Перекрестившись, приступила к работе. Мне пришлось топором выковырять дверные навесы из дверной коробки и переставить дверь так, чтобы она открывалась наружу, а изнутри соорудить засов. Затем принесла воды и перемыла всё в доме, потому что следы пребывания мышей были везде. Постель я положила на скамейке возле избы просушиться. Ведро воды грелось на печке, чтобы вечером можно было помыться. На санках-корыте перетащила в избу мешки с кедровыми шишками, наколола дров. К вечеру вновь удачно порыбачила. Опять пришла к выводу, что необходимо холодное помещение для хранения припасов. Постелила просушенную постель. На ужин были запеченная рыба и чай. После ужина окончательно провела подсчет всего, что было в доме, и записала в блокнот.

Нужно готовиться к худшему – если меня не найдут, мне придется зимовать здесь одной до весны, а это десять месяцев. Правда, есть надежда, что приедут шишкари за своими мешками, но лучше пока не расслабляться. Итак, краткий итог: я должна тратить 1 спичку в два дня, 12 макаронин в неделю, 1 чайную ложку соли в неделю, 2 кубика сахара в неделю, четвертую часть бульонного кубика в неделю и две столовых ложки растительного масла. Как быть с банкой сгущенки, тремя банками тушенки и рыбными консервами – я еще не решила. Кроме того, изучая все закоулки в избе, я нашла за пустыми бутылками лежащую на боку запечатанную бутылку водки.

К собранным припасам можно было отнести шишки, но для экономии места их необходимо было лущить. Я сразу же поставила задачу – каждый вечер лущить по пятьдесят шишек. После того, как орехи из пятидесяти шишек были в пакете, можно было приступить к водным процедурам. В вымытое еще днем корыто я вылила ведро воды, освободив ногу от подпорки, уселась туда, намыливалась экономно, но тело всё равно задышало. В еще теплую воду сложила грязные вещи и оставила до утра.

Утро началось согласно распорядку. Добавилась только стирка вещей в реке. Но первейшей задачей было обследование дороги. Вооружившись ружьем, я взяла санки, веревку от них накинула на шею, а затем пропустила под мышки, санки при этом оставались позади меня. Так мы в детстве играли в лошадок, надевая друг другу пояса от маминых платьев. По колее я направилась вдоль реки. В пути часто приходилось останавливаться, потому что дощечка больно давила в коленку.

Через километра полтора дорога привела к небольшому мосту через речку. Значит, здесь часто проезжает транспорт! – обрадовалась я. Но радость моя была недолгой: при ближнем осмотре обнаружилось, что несущие балки моста были проломлены, очевидно, той же машиной, что приезжала к избушке. Так вот почему они не приехали забирать собранные шишки. На берегу валялось несколько досок, скорее всего, они оторвались, когда сломались балки. Доски я положила поперек саней и пошла обратно. В пути я собирала всё, что можно было употребить в пищу: листья и цветы пижмы, тысячелистника, ромашки, клевера, Иван-чая, одуванчика, зверобоя и ягоды шиповника. Только когда санки заполнились, с остановками на отдых добралась к избе. Дорога заняла почти весь световой день, только и хватило времени, чтобы дотемна наколоть дров и принести воды. После ужина – обязательные пятьдесят шишек.

С наступлением ночи начало предательски подкрадываться отчаяние. Оно прокрадывалось в мозг, пытаясь сковать мысли, от него пробегал холодок по коже, порождая страх, от которого хотелось спрятаться, как в детстве, под одеяло. Нужно постараться уснуть. Но сон никак не приходил. Когда меня мучила бессонница и я бродила по квартире, ища себе занятие, Славик говорил: ложись и о чем-нибудь мечтай, и сон придет. Но я вновь и вновь возвращалась к одному – ну почему это произошло со мной, и могла ли я изменить обстоятельства. В результате ночных раздумий я пришла к выводу, что всё в жизни неспроста. Если бы я не родилась и не выросла в большой семье в отдаленном украинском селе, то не умела бы обращаться ни с пилой, ни с топором, ни с лопатой. Если бы я не вышла замуж за Славика, я не знала бы ничего о северной рыбалке, которая в корне отличалась от рыбалки на Украине, ничего не знала бы о повадках таежных зверей, птиц, о жизни в таежных избушках. Если бы у меня не было двух переломов ноги, я бы сейчас просто лежала, не поднимаясь, и с ума сошла бы от ужаса. Если бы мне не пришлось в период безденежья остаться одной с двумя детьми и каждый день, имея минимальный запас продуктов, находить способ накормить семью, то я и недели бы не протянула. Вывод поселил в душе надежду, и сон закрыл веки.

Утром проснулась от того, что, ворочаясь, пыталась согреться. Обнаружилось, что изба очень быстро остывает и ее необходимо максимально утеплить. Но пока на улице окончательно не рассвело, можно разобрать вчерашние дикоросы. Я брала с собой в поездку нитки и иголки, но они могут еще понадобиться, поэтому из мешка с шишками вытянула толстые нити и стала вязать в пучки траву, собранную накануне. Вскоре избушка напоминала жилище Бабки Ёжки с развешанными пучками колдовских трав для варки зелья. На столе сушился шиповник.

Световой день начался согласно составленному распорядку. Мои запасы пополнялись: в ведре была черника, которая еще не успела осыпаться, в низине удалось собрать около полулитра отчаянно державшейся за кусты черной смородины, с полпакета брусники. А усыпанная спелыми ягодами черемуха заставила сходить за вторым ведром. Но как сохранить запасы? Нужно незамедлительно приступить к строительству ледника. Прямо перед домом лопатой начертила квадрат, приблизительно полтора на полтора метра. Благодаря тому, что почва была глинистая, копать было не сложно. Пришлось принести лестницу, стоящую возле избы, чтобы потом выбраться из ямы. Когда глубина достигла около полутора метров, наверх кидать почву стало невозможно; края осыпались, земля норовила попасть в глаза, поэтому работа была остановлена. Да и не все пункты обязательных работ были выполнены. Удачная рыбалка еще раз убедила в строительстве ледника.

Наступил пятый день моего одиночного пребывания в тайге. Утром я обнаружила, что возле строящегося ледника странно были рассыпаны кучи глины, будто в них что-то искали. Подойдя ближе, обнаружила отпечатки лап размером в полторы моих ноги, а возле пальцев глубокие дырочки от когтей. Судя по размеру, это были следы довольно большого медведя. Плохо, что его не пугал запах человека, оставалось только надеяться, что он подходит близко из любопытства, а не воспринимает меня как потенциальную добычу. Но всё же ружье нужно всегда держать рядом, с взведенными курками.

Заготовка жердей для ледника была такой шумной, что лесной гость на время ушел вглубь леса. Результат моих трудов обрадовал. Я успела укрепить стены забитыми в почву жердями и скрепила их поперечными шестами, на пол набросала лапник. Оставшийся лапник плотно повтыкала между жердей. На низ сделала своеобразную подставку из сколоченного поддона. У стены появилась стремянка, а сбоку – из поперечно прикрепленной доски полка. На завтра осталось изготовить люк.

В доме было тепло, поэтому собранные ягоды я оставила прямо на санках на ночь. Перед сном лущила согласно плану шишки. Грохот на улице прервал мое занятие. Я тихонько выглянула в окно, при свете луны было видно, как большущий медведь поедал рассыпавшуюся из перевернутого ведра черемуху. Он ведь так заберется в мой ледник! Нужно над входом делать шалаш.

Целый день у меня ушел на строительство. По краям ледника закопала четыре бревна, к ним прикрепила жерди для крыши. Сам ледник накрыла настилом, с проемом для входа. Всё это сверху накрыла толстым слоем лапника. Стены и крыша ледника состояли из часто приколоченных жердей и густо переплетенных между ними веток ели и пихты. К вечеру запасы стали занимать свое место в помещении ледника. Густой запах хвои сбил медведя с толку, и ночью он к леднику не наведался. Первая маленькая победа над лесным зверем меня воодушевила. И в последующие дни я яростно пополняла запасы.

Наконец, я решилась сходить к берегу Косью. С вечера сложила в рюкзак всё, что может понадобиться в пути, а перед сном разработала в голове подробный план.

К моему стыду, я знала только одну молитву «Отче наш», но прочитала я ее настолько искренне, что это придавало уверенности перед предстоящей дорогой. Утром двумя увесистыми бревнами подперла входную дверь в дом, впряглась в санки и пошла по берегу вдоль течения.

Ходок, скажем прямо, я никудышный, а галечный берег с растущими на нем кустарниками вдвое уменьшал скорость продвижения. Окружающий вид завораживал своей молчаливой красотой, но любоваться было некогда, и лишь один раз я сделала снимок на телефон. Приходилось часто отдыхать, поэтому в первый день проделала только половину пути. Посреди реки я увидела островок с растущим на нем ивняком, ночь решила переждать здесь. Собрав на санки хворост, валявшийся на берегу, перебралась по отмели на остров. Вокруг ухали неизвестные мне птицы, в лесу шуршали листья, но я чувствовала себя в безопасности – с острова просматривались оба берега, да и костер должен был отпугивать непрошеных гостей. По мере угасания костра, я рубила ивняк, растущий вокруг, а чтобы дать понять, что эта территория занята, пела и читала стихи. Как я ни боролась со сном, но всё же часа два проспала. Выпив чаю с кусочком сахара, еще затемно двинулась к своей цели, стараясь меньше обращать внимание на капризно ноющую ногу.

По нарастающему шуму было ясно, что впереди слияние двух рек.

Приток впадал в Косью сразу после порога, а вниз по течению был скалистый крутой берег, поэтому, пока не стемнело, решила пойти вверх к перекату, осторожно проползая среди прибрежных камней. Возле камня, выступающего из воды, у самого берега в воде шевелилось что-то темное непонятной формы. Поборов страх, я ползком приблизилась – в воде, зацепившись за валун, качалась движимая водяным потоком резиновая лодка, очевидно, та самая, из которой пришлось спасать людей. Сняв сапог, я шагнула в ледяную воду. Держась за камни, я вытащила лодку на берег и разложила ее на камнях, чтобы просохла. Ноги закоченели, и насобирав веток, которых в достаточном количестве нанес сель, я разожгла костер. Из запасов у меня была вареная рыба, половины рыбки и кружки чая мне хватило, чтобы насытиться.

В обратный путь решила идти завтра. Поэтому нужен был запас хвороста на ночь. Собирая хворост, обнаружила принесенные водой брошенные нерадивыми туристами несметные богатства в виде трех консервных и двух пивных банок, пятилитровой канистры и трех пластиковых полторашек. Ночь прошла спокойно, шум нескончаемого потока убаюкивал, и я уснула возле костра, завернувшись в высохшую лодку.

Уложив на рассвете в санки свои находки, тронулась обратно. Какой- то плеск заставил меня обернуться назад – позади в бурлящей воде что-то барахталось, тщетно пытаясь ухватиться за камень. Я подобралась к берегу и увидела, что какой-то зверек пытался забраться на камень, но очередная волна стаскивала его обратно. Не раздумывая шагнула в воду и протянула ему дощечку, привязанную к моей ноге. Зверек вцепился в нее коготками, но волна оторвала его от спасительной деревяшки. Только на третий раз мне удалось вытащить его на берег. Это был щенок! Довольно крупный, хоть и очень сильно выбившийся из сил.

«Собака, ты откуда?» – удивилась я. Щенок дрожал от холода. Тело его судорожно содрогалось от попыток освободить желудок от воды, которой он успел вдоволь наглотаться. Разводить костер уже не было времени, и я быстро выгрузила всё содержимое из рюкзака в санки, а его посадила внутрь. На первом же привале, заглянув в рюкзак, увидела, что он спит, свернувшись калачиком. К ночи мы с успехом добрались до острова, на котором я ночевала накануне. Вторую половину рыбы пришлось делить со щенком. Он жадно проглотил еду и стал лизать мне руку, прося еще кусочек. Но поняв, что добавки не будет, успокоился. Сидя у костра на расстеленной лодке, я завела разговор с ничего не понимавшим щенком.

«Откуда ты мог взяться в этой глуши? Если тебя принесла река, то ты, очевидно, из оленьего стойбища. Но ты не мог проделать такой путь по воде, ты бы просто погиб на порогах. Может, твоя мама прибыла сюда с туристической группой и ощенилась в пути? Но что за сумасшедший взял беременную собаку в поход? А может, твоя мама ощенилась в лесу и осталась охранять щенят, а потом погибла во время сели?». Вопросов было больше, чем ответов. Щенок, прижавшись к моей ноге, посапывал, а я, продолжая теряться в догадках, всё же была рада его появлению, как Робинзон радовался Пятнице.

Как же нам теперь быть? Щенка нужно регулярно кормить, воспитывать, А я, к своему стыду, никогда не была яростной собачницей, да и кошатницей тоже, и вообще, мне животные нравились только на картинках. Конечно, ухаживать за беззащитными – дело благородное, но мне всегда нравилось общение с детьми, а не с животными. Где бы я ни появлялась, возле меня была ватага детишек, я с ними играла, устраивала соревнования, рассказывала стишки и разные истории. Однажды, во время отдыха на море, когда куча детишек занимала мое время, Кирюша с грустью мне сказал: «Мама, я тебя ревную!». Животные, конечно в доме были, но их приносили дети, и я, скрепя сердце, соглашалась на их присутствие.

Нога ныла и горела, пришлось осторожно отодвинуть щенка и подняться. Знакомый треск, не предвещая ничего хорошего, раздался в лесу. Я впопыхах подбрасывала в костер всё, что может гореть – сухую траву, мелкие ветки, рубила кустарник. Через десять минут костер вырос до полутораметровой высоты, языки пламени осветили оба берега, а искры полетели далеко над рекой, пугая притихших в темной воде рыб… Только к рассвету прекратила подкармливать огонь.

Щенок проснулся и начал шарить в траве. Он был голоден. В санках лежали удочка и коробка с оставшимися червями, и я принялась рыбачить. Утром клева не было, но одна рыбка всё же попалась. Я запекла ее на костре и разделила трапезу с собакой.

«Как же тебя назвать?» – спросила я вслух. Стоп, я же не знаю, ты мальчик или девочка? Щенок в это время бессовестно помочился на расстеленную лодку, и стало ясно, что мальчик. Да, манерам придется тебя учить. Какой же ты породы? Щенок крупный, ушки торчком, шерсть светло-серая, длинная, глаза голубые. Да ты хаски? Ну нет, я видела у соседской девочки щенка хаски, это пушистые комочки, с хвостиком-колбаской на спине, а у тебя хвост опущен вниз, да еще и прижимается между задних лап, так делают овчарки, наверное, ты разновидность овчарки. Хотя овчарка – с голубыми глазами? Ты, наверное, какая-то помесь. И как же тебя назвать? Тузик, Бобик, Булька? Нет, ну какой ты Тузик, ты сейчас вон какой гигант, а вырастешь? Давай так – имя нужно заработать, а пока ты будешь Собака. Давай, Собака, собираться.

Вещи заняли свое место в рюкзаке, на санки погрузила сложенную лодку, край ее приподняла и сделала домиком, в домик посадила щенка, и прикрыла вход рюкзаком, чтобы при движении щенок не вывалился. Остановки были вынужденные, сначала я собирала мяту, густо растущую среди речной гальки, потом бруснику, свисавшую с бугра над речным берегом. В том месте, где берег реки был на одном уровне с лесом, увидела красовавшиеся во мху белые грибы. Взяв щенка с собой, я зашла в лес. За час у меня был полный пакет грибов, можно было возвращаться к санкам. Вдруг щенок встал, замер и, часто дыша, устремил взгляд вперед. Недалеко от нас разгуливал по мху, высоко поднимая лапы и распушив веером хвост, большущий глухарь. Он важно запрокинул голову, смотря поверх моей головы, будто обратить на меня внимание было ниже его достоинства. Я осторожно сняла ружье, прицелилась и выстрелила. Навыков стрельбы из охотничьего ружья у меня не было, и я не надеялась на успех, но глухарь пробежал с метр и упал. У бедного щенка от выстрела просто подкосились лапы, он упал на мох и стал трясти головой, оглушенный громким хлопком. Глухарь оказался взрослым, крупным самцом.

Это была моя первая добыча, но не только моя, его первым заметил щенок. Славик говорил: «Если из-под собаки убить дичь, то нужно обязательно отрезать и дать ей лапку». Я так и поступила. Наконец, всё добытое заняло свои места в санках, и мы продолжили путь. Из-за длительных задержек нам предстояла еще одна ночевка, на этот раз на берегу. Я распотрошила глухаря, часть ноги его положила печься на костер, сама принялась чистить грибы. Поужинали глухарем, я – запеченным, щенок – сырым. Остальное мясо глухаря в пакете положила в холодную воду реки и придавила пакет камнем, чтобы не уплыл. Ночь была относительно спокойной, и я на пару часов задремала. Мне снилось, что я стою на поле, ярко светит солнце, мне тепло, а где то в траве шорох, и от этого шороха я проснулась. Но шорох был и наяву – щенок зубами, усиленно упираясь, тащил пакет с глухарем на берег. «Нельзя!» – сказала я. На мои слова он никак не отреагировал. Я силой отобрала у него пакет. Но как ему объяснить, что трогать чужие вещи нельзя? Решение нашлось сразу – у глухаря отрезала вторую лапу, а пакет с глухарем плотно завязала и положила на гальку. Щенок сразу же побежал к нему, но как только он хотел его утащить, я говорила «нельзя» и протягивала вперед поднятую руку с глухариной лапкой. Щенок подбегал ко мне, я давала ему укусить лапку и снова ее убирала. Этот урок я повторила раз пять, и только потом отдала ему лапку, которую он принялся лизать, причмокивая, будто это был сладкий леденец.